Ирония – основной компонент поэтики Гофмана. «Причем в гофмановской иронии как в творческом приеме, в основе которого лежит определенная философско-эстетическая, мировоззренческая позиция, мы можем четко различить две основные функции. В одной из них он выступает как прямой последователь иенцев. Речь идет о тех его произведениях, в которых решаются чисто эстетические проблемы и где роль романтической иронии близка той, какую она выполняет у иенских романтиков. Романтическая ирония в этих произведениях Гофмана получает сатирическое звучание, но сатира эта не имеет социальной, общественной направленности. Примером такой функции иронии является новелла «Принцесса Брамбилла» — блестящая по своему художественному исполнению и характерно гофмановская в демонстрации двуплановости его творческого метода. Гораздо менее удачен в художественном отношении, но представляющий немалый интерес фрагмент пьесы «Принцесса Бландина», испытавший на себе явное воздействие пьес-сказок Тика с их иронией-сатирой, направленной почти исключительно на явления эстетические. Вслед за иенцами автор новеллы «Принцесса Брамбилла» считает, что ирония должна, выражать «философский взгляд на жизнь», то есть быть основой отношения человека к жизни. В соответствии с этим, как и у иенцев, ирония является средством разрешения всех конфликтов и противоречий, средством преодоления того «хронического дуализма», от которого страдает главный герой этой новеллы — актер Джильо Фава. Характерно, что все эти конфликты и противоречия, в том числе и «хронический дуализм» Джильо Фава, подаются в сказочно-комическом плане. При всем том, что новелла «Принцесса Брамбилла» является одним из лучших произведений Гофмана, написанном, кстати, на исходе его творческого пути, в 1821 году, реализация в ней романтической иронии, характер романтического конфликта и средства его разрешения делают ее периферийной относительно основной тенденции романтического мировосприятия у писателя». Мировосприятие Гофмана заставляет его по-особенному смотреть на реальность. Поэтический мир для Гофмана становится главным, именно он доминирует над объективной действительностью. «И в некоторых своих очень поэтичных сказках он воспевает этот мир сказочной мечты, отдавая ему предпочтение перед миром реальным, прозаическим. Не случайно героями таких сказок являются дети («Неизвестное дитя», «Щелкунчик и мышиный король»), ибо только детям и художникам, чудакам-энтузиастам свойственно наивно-непосредственное поэтическое восприятие мира». (История зарубежной литературы XIX века, часть первая. Под ред. проф. А.С.Дмитриева. М., Изд-во Моск. Ун-та, 1979)